Эол глядит на своих подданных сверху вниз, а они не замечают, глупые, продолжая сверкать льстивыми улыбками, демонстрировать оголённые плечи и разнообразные наряды всех видов, размеров и форм. Они скучны, смешны, невзрачны — он стискивает зубы до едва уловимого скрежета и презирает свой народ уже добрую сотню лет. Все они ему отвратительны.
— Чем бы вам хотелось заняться сегодня, Ваше Величество?
У нимфы напротив глаза цвета океана и в них сквозит пустота, в них топятся моряки, о рифы разбиваются чайки — а Эолу давно не нужно ничего, кроме покоя и тишины; с каждым днём он чувствует себя всё более старым, всё сильнее жаждет вырваться из круговорота будней, давно ставших рутиной. Его глаза меняют цвет сами по себе, в зависимости от времени года — но за последний пролетевший десяток они остаются одинаковыми, невзрачными. Он знает, что скоро начнутся интриги и перевороты — место слабого и безвольного короля захочет занять кто-то другой. Кто-то ослепительно улыбающийся ему и считающий, что жажда к власти вытекает из тела Эола вместе с жизненными соками. Но ему просто нужно встряхнуться, и взор, что он решается направить на человеческую землю, не подводит и на сей раз.
— Сколько слёз нужно выплакать маленькой девочке, прежде чем она, наконец, смирится?
Он зовёт свою новую игрушку не иначе как «маленькой девочкой», хотя ей далеко за тридцать и она сквозь зубы твердит, что в её мире этот возраст вполне себе солиден. Она смотрит прямо, сворачивает из пальцев стягивающийся на шее узел и пахнет слишком заманчиво.
Эол задыхается каждый раз — когда ведёт руками по узким бёдрам, когда гладит по волосам, когда дарит цветы. Она неизменно выбрасывает, не оставляет попыток сбежать, громко и призывно дышит — он смеётся, когда говорит, что у неё нет никаких шансов. Король фейри никогда не отпускает свою добычу так просто.
Шёпот жаждущих занять его место смолкает вокруг с каждым прожитым днём всё сильнее — а Эолу комфортно в их пронзительной тишине на двоих. Мир вокруг вновь становится обворожителен и ярок.

— Давай ещё по одной.
Ману делает утвердительный кивок головой, приятно пахнущие чем-то сладким стаканы так и просятся в руки — он наполняет их до краёв, сдабривает волшебной таблеткой внутривенно. Ману хорошо знает, для чего в его баре эти клиенты и как много они готовы заплатить за возможность вновь сбежать из пресытившей реальности.
Если Сумеречному Миру нужны наркотики, все они непременно обращаются к Ману — он всегда найдёт, продаст и посоветует. В его баре сквозь стулья и столы порхают крохотные фейри, а в тёмном дальнем углу всегда сидит влюблённая вампирская парочка. Когда сумеречные охотники заходят перекусить, Ману стряхивает фиолетовый порошок с пальцев и улыбается им во все тридцать два. Многие из них — также клиенты. Многие из них так же зависимы от его рода деятельности, как и он сам.
— Возвращайся домой, Ману.
Его мать неслышно входит в бар и тянет к Ману красивые руки, оправляет струящийся по соблазнительным плечам шёлк и заставляет до боли впиваться зубами во внутреннюю сторону щеки. Она никогда не устанет напоминать, что его место — дома. Что Благой Двор ждёт. Но Ману утомляют напоминания о том, насколько значимо положение их семьи в обществе фейри, насколько всем им необходима его поддержка. Он смотрит на мать, не отрываясь. На призывно вздымающуюся грудь и грустные, лиловые глаза без белков.
— Ты нужен мне дома, Ману.
Усмешка разрывает тонкие губы, мысли в голове кружат свой собственный хоровод — Ману вопросительно смотрит на мать, и она, чуть прикусывая нижнюю губу, еле заметно кивает. Он протягивает ей таблетку из кармана, что любовно готовил именно для неё, что ни за какие деньги не продал бы ни одному дохлому оборотню. Её дрожащие пальцы говорят сами за себя, пока она затягивает Ману в комнату с табличкой «Staff only» и он вкладывает призывно сверкающую таблетку ей на язык, а после приподнимает платье и опускается ниже. Пальцы, запущенные в волосы, и струящийся шёлк обволакивает разум, пока он вновь усмехается и слышит злополучное, почти кричащее и умоляющее:
— Возвращайся домой, Ману.

Оберон — сборник всех стереотипов о злобных фейри, что нефилимы рассказывают маленьким детям для пущего устрашения; концентрация презрения ко всему иному, любви к себе и желания исходить ядом в адрес тех, кто отличается. Оберон — обещание бесконечных неприятностей, интриг, сделок, в которых никогда не побеждают вторые лица; ворох разноцветных мужчин и женщин, детей и взрослых, сбившихся с пути по дороге домой и уже не отыскавших заветной тропинки обратно. Он развлекает себя тем, что спутывает чужие мысли и планы, нарушая Закон нагло и без утайки — сумеречные охотники не в силах помочь людям, что уже попались на крючок, и очередную жертву к краю пропасти этот фейри подталкивает с изуверским удовольствием. Он целует холодные плечи, руки, смахивает солёную влагу со щёк и наслаждается происходящим — Оберон считает, что от жизни нужно брать всё, что он имеет право делать то, что ему хочется. Оберон относит себя к числу тех, что не чтят Закон.
— Это было последней каплей, Оберон.
Она стоит напротив — идеально прямая спина, усеянное защитными рунами тело и едва заметные нотки страха, плещущегося на дне зрачков; Оберону легко поддерживать прежнюю браваду, ведь он всё ещё способен убедить себя в том, что совсем не боится смерти. Ему и ранее доводилось видеть сумеречных охотников, однако всегда хватало ума обходить их десятой дорогой — но ради вышколенного воплощения возмездия, стоящего напротив, он готов изменить собственным принципам.
— В следующий раз я всажу тебе стрелу прямо в глотку.
Оберон чувствует, как рвущийся наружу смех утихает ещё где-то на подступах к горлу — кто она такая, чтобы указывать ему; как они смеют навязывать всем собственные Законы, кто спрашивал его мнение при заключении соглашений. Благо, Оберон всё ещё понимает, что бросаться подобными словами в голос — верный шаг к смерти. Он раскланивается и отправляется восвояси, последующие несколько недель чувствуя — за ним следят. Невозможность заняться излюбленным промыслом припечатывает к земле невиданно свободолюбивого и не терпящего препятствий, и в последние дни ему начинает казаться, что он просто ждёт условного сигнала напасть. Что он сможет победить. Что ему это необходимо.